скриптонит :: электричество

[indent]

он подберет её после работы на своем гелике, без водителя, только он и она ; ей померещится, что никогда не закончится ночь, но она смахнет дурман с плеч, как свежий снег, не задумается – стоит ли умирать. он купит её доверие за репутацию джентльмена, такт, легкую холодность, приободряющий тон, она – оглянется на холодную улицу, метель и силуэты теней и сядет в тепло и уют, до дома – улицы три ; расположится на переднем, сонливо расслабится, уберет локон за ухо, взглянет на него из-под чёрных ресниц :: ничего не случится, она скажет себе, два светофора, биты из колонок, пятнадцать минут ; а он заблокирует дверь, завяжет беседу, вызовет смех, румянец на щеках, и она застесняется, одернув поближе к коленям мини, даже не представляя, что её ждёт впереди. он свернёт не туда – « маршрут перестроен », она скромно спросит « куда мы? », только когда будет поздно, вдруг вспомнит всю свою блядскую жизнь, сожаления, грязь и чувство вины, станет бить кулаками в его грудь и стекло, не сумеет открыть чертову дверь, тихонько вздохнёт :: твою мать. он откинет спинку сидения и скажет ей не кричать, если нужно – закроет ладонью ей рот.

[indent] она понадеется, что обойдётся :: «пожалуйста, не убивайте меня»,
[indent] а он, как обычно, поднесет указательный палец к губам,
[indent] и последнее, что она услышит – как на неё зашипит темнота.

[indent]

я люблю тебя только девять дней
только шесть часов, только как хочу
громко, всё темней, на засов
а ты убиваешь себя, лишь убиваешь себя
лишь убиваешь себя

[indent]

она знает :: остывшее сердце, то, что она ему отдала, прячется там, за костяной броней голубиной грудины, стонет и воет, как вьюга, треплет свитые нервы, как ток. если бы она только могла вот так просто :: выбросить его из своей головы, забыть навсегда, как отзвук их танца бился в ушах в такт ударов бедер об стол, когда в воздухе истлевал кислород, и квартира полнилась до краёв, как бокал, запахом курева, талого снега, злости и всего, что им не обрести ; когда на языке плясал привкус клубничной слюны и шампанского, когда всё, что было важнее - смазка и кровь, когда всё, что имело значение - то, как он срывал блузку с её плеч и рылся в нутре ( по локоть в стыде ), когда всё - это то, как он никогда её не жалел.

она берет его за руку и позволяет себя целовать :: делай со мной всё, что захочешь.
как это пошло - предлагать себя раскрывать до белого мяса, срывать фантиком кожу, быть той, кто только даёт.

но сегодня ночь заносит месяца серп, и как никогда
хочется себя свежевать.